Этот материал мы с моим собеседником Аязбеком Шалгимбековым посвящаем 80-летию Великой Победы. Хотя рассказ в нём будет не о героях Великой Отечественной. Больше о событиях и вещах, о тех годах напоминающих. Но это же ведь тоже часть истории тех лет…

Аязбек Батырханович – человек известный в нашей области. За свою жизнь занимал немало руководящих постов, но остался честным, порядочным человеком, каким воспитал его отец – Батырхан Шалгимбекович Шалгымбеков. А иначе и быть не могло, ведь Батырхан-ага был уважаемым педагогом, беззаветно любившим свою родину и детей.

— Я хотел бы отдать дань памяти своему отцу в преддверии 80-летия Победы, – с такими словами обратился ко мне Аязбек Батырханович несколько недель тому назад. – Он не воевал, но у меня есть что поведать о том времени…

Встречаться и общаться с людьми того поколения, к которому относится мой собеседник, всегда интересно и познавательно. И у них, и особенно у их предков всегда удивительная история жизни, в которой есть место событиям и людям из разряда легендарных, ну или просто для современного поколения необычных. Так получилось и с Шалгимбековым.

— Мой отец родом из Тургая, но вырос в Ташкенте в детском доме, так как был сыном репрессированного. В 1936 году окончил Ташкентский среднеазиатский университет. Мог остаться там, но его всегда тянуло домой, на родину. И он уехал, прежде найдя свою сестру, которая тоже выросла в детском доме, правда, другом. Записан был в документах сыном батрака, однако на деле его отец был грамотным человеком, таких в те времена не так много было. Вообще же в нашем роду, как выяснилось, несколько поколений педагогов.

Сведения о том, как глубоко уходят их корни и кем были их предки, братья Шалгимбековы собирали много лет. Результатом этих изысканий стало несколько печатных трудов. Но об этом – позже. Пока же – об отце.

Батырхан Шалгымбеков тоже очень хотел узнать о судьбе своих родных. Но в те времена это было сделать непросто. Слышал только, что всех его родственников осудили как японских шпионов и расстреляли. Сегодня абсурд очевиден – откуда в тургайских степях японцы? Но в то время доносам, даже таким, верили, или делали вид, что верили.

— Всю жизнь отец мечтал узнать, найти хотя бы место, где был расстрелян мой дед. Но как найдёшь? Их могли убить где угодно! В 90-х я работал в Рыспае, и там был такой случай: сенокос, механизатор в поле. Вдруг по рации мне сообщение – приезжай срочно! Приехал, а этот мужчина стоит и его всего колотит: косил сено и обнаружил человеческие останки, много останков. О том, что это были казахи, говорила местами сохранившаяся национальная одежда и обувь. И было видно, что все они убиты выстрелом в затылок… Я обратился к замдиректора ОПХ «Заречное» Адольфу Сергеевичу Степаненко, но он сразу понял всё и сказал – зачем тебе такие проблемы. Так и закопали обратно эти кости в степи…

Словом, не получилось у отца узнать что-либо о родных. Но на родину вернуться удалось, и здесь его взяли работать учителем. Три выпуска отучил Батырхан Шалгымбеков, и тут началась война.

Аязбек Батырханович бережно открывает старый фотоальбом и показывает мне пожелтевшие снимки. На них – совсем юные лица, подпись шариковой ручкой – «1941».

— Отец показывал мне эти фотографии и говорил: я три набора учеников сам вёз в Аманкарагай, их оттуда отправляли на фронт. Сам плакал, они плакали… Как их на войну отправлять, когда они и по-русски не говорят? Все ушли, никто не вернулся. Остались только на этих фотографиях. Ни семьи, ни детей не успели завести.

При этом учитель Шалгымбеков тоже просился на фронт. Но ему дали «бронь» – грамотных людей было мало, они требовались и в тылу. Назначили заведующим эвакопунктом, откуда и провожал своих учеников на войну. Чтобы быть со всеми в едином ряду, вступил в партию. Партбилет ему вручили в том же тяжёлом, печальном 1941 году…

— Я закончил ветеринарный институт в Троицке, и меня отправили на работу в Рыспай. Было мне всего 23, ну я был активным комсомольцем, общительным и добросовестным. И уже зимой мне предложили вступить в партию! Тогда это было и почётно, и ответственно. Я немного сомневался, но потом дал согласие. Когда приехал к отцу, он снял со своего партбилета обложку – старую, потёртую, ту самую, что получил в 1941 году, и отдал мне. И сейчас для меня это очень дорогая реликвия. Помнится, предлагали мой партбилет сдать в музей, но я не согласился, ведь эту обложку бы попросту выбросили. А это драгоценная вещь, память об отце. На ней вытиснено ещё даже не «КПСС» (Коммунистическая партия Советского Союза), а ещё «ВКП (б) « – Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков), – рассказывает Аязбек Батырханович.

После войны, уже живя в Кустанайском районе, отец часто встречался со своими друзьями-фронтовиками – Наметовым, Досаевым, Дусейбиным. Они вспоминали войну, а он – детей, которых отвёз для отправки на фронт. И это были воспоминания тяжелее, чем у тех, кто повидал ужасы войны.

Вот так отразилась эта проклятая беда на учителе из тургайских степей. Есть такое выражение: «У каждого – своя война». У Батырхана Шалгимбековича она запечатлелась в лицах учеников на фото, навсегда оставшихся юными…

К слову, завтра, 4 апреля – 108 лет со дня рождения Батырхана Шалгимбековича Шалгымбекова. Он прожил честную, хорошую жизнь. Немало было в ней горя – похоронил четверых своих детей… Но, мечтая о большой семье, вырастил шестерых, трое из которых были приёмными – родными племянниками, оставшимися сиротами после смерти его сёстры. А чтобы дом был как положено – с тремя поколениями, привёл двух бабушек – казашку и… русскую. Это были одинокие женщины, совершенно чужие, но для семьи Шалгимбековых они стали роднее родных. Аязбек Батырханович вспоминает, что бабушка-казашка больше опекала старших, а младших воспитывала баба Зина. При этом все жили в мире, одной дружной семьёй.

— Бабушка Зина была из сосланных, неграмотная, простая женщина. У неё даже документов не было, отец ей всё выправил. Однако же, когда пришло уведомление о реабилитации, решила ехать на родину, в Россию. Не хотели отпускать, но она собралась. Помню, провожали её с отцом на вокзале. Отец говорил – если будет трудно, возвращайся. Не вернулась, уехала и больше мы о ней ничего не знаем. Обняла меня на прощание и свой крестик подарила на память. Жаль, потерял я его, – грустит Аязбек Батырханович.

О том, как из Тургая его отец попал в Кустанайский район – отдельная история. Тоже невесёлая.

— После войны отца назначали директором школы, и на первый хороший заработок он исполнил свою мечту – купил жеребёнка. На его беду, из жеребёнка вышел отличный скакун. И на него положил глаз не кто-нибудь, а первый секретарь райкома. А у отца кроме этого скакуна и нет больше ничего, даже жил он в школе. Не отдал, конечно. Ну, недолго думая, нашли «стукачей», которые донесли, дескать, Шалгымбеков сыном батрака пишется, а на самом-то деле потомок бая. Этого хватило, чтобы осудить отца по 58 статье, самой страшной, «за контрреволюционную деятельность». Помогло то, что отправка по этапу в то время была делом долгим. Пока отца из Тургая везли в Кушмурун, его родственники и близкие успели попасть на приём к самому первому секретарю областного комитета партии Сагалбаю Жанбаеву. Тот выслушал и сразу по телефону связался с Тургайским райкомом. Досталось всем – и прокурору, и секретарю. Отца освободили, и Жанбаев пригласил его сразу к себе. Посоветовал остаться в Кустанае или рядом, потому что понимал, что в Тургае ему жизни не дадут. Так отец с 1949 года и обосновался здесь. А скакун тот всё-таки тому человеку не достался, – завершил свой рассказ Аязбек Батырханович.

Батырхан Шалгымбеков прожил достойную жизнь. В числе его учеников – братья-академики Байзаковы, Гафу Каирбеков, Оразалы Козыбаев, другие известные люди. Множество грамот, звания Заслуженного работника образования, Отличника просвещения ­КазССР, медали «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие» и другие. Дети – образованные, уважаемые люди, младший сын – кандидат наук. Крепкие ветви большого родового дерева, о котором тоже есть что рассказать. Так что – продолжение следует.

Айжан Адырбаева, фото из личного архива А. Шалгимбекова